Неточные совпадения
Мать отстранила его от себя, чтобы понять, то ли он думает, что говорит, и в испуганном выражении его лица она прочла, что он не только говорил
об отце, но как бы
спрашивал ее, как ему надо
об отце думать.
Девочка знала, что между
отцом и матерью была ссора, и что мать не могла быть весела, и что
отец должен знать это, и что он притворяется,
спрашивая об этом так легко. И она покраснела за
отца. Он тотчас же понял это и также покраснел.
— Ну, а — Дмитрий? —
спрашивала она. — Рабочий вопрос изучает? О, боже! Впрочем, я так и думала, что он займется чем-нибудь в этом роде. Тимофей Степанович убежден, что этот вопрос раздувается искусственно. Есть люди, которым кажется, что это Германия, опасаясь роста нашей промышленности, ввозит к нам рабочий социализм. Что говорит Дмитрий
об отце? За эти восемь месяцев — нет, больше! — Иван Акимович не писал мне…
А отчего нужно ему в Петербург, почему не мог он остаться в Верхлёве и помогать управлять имением, —
об этом старик не
спрашивал себя; он только помнил, что когда он сам кончил курс ученья, то
отец отослал его от себя.
— Ведь Надежда-то Васильевна была у меня, — рассказывала Павла Ивановна, вытирая слезы. — Как же, не забыла старухи… Как тогда услыхала о моей-то Кате, так сейчас ко мне пришла. Из себя-то постарше выглядит, а такая красивая девушка… ну, по-вашему, дама. Я еще полюбовалась ею и даже сказала, а она как покраснеет вся.
Об отце-то тоскует, говорит…
Спрашивает, как и что у них в дому… Ну, я все и рассказала. Про тебя тоже
спрашивала, как живешь, да я ничего не сказала: сама не знаю.
Обед был большой. Мне пришлось сидеть возле генерала Раевского, брата жены Орлова. Раевский был тоже в опале с 14 декабря; сын знаменитого Н. Н. Раевского, он мальчиком четырнадцати лет находился с своим братом под Бородином возле
отца; впоследствии он умер от ран на Кавказе. Я рассказал ему
об Огареве и
спросил, может ли и захочет ли Орлов что-нибудь сделать.
Не знаю, за что его прислали на Сахалин, да и не
спрашивал я
об этом; когда человек, которого еще так недавно звали
отцом Иоанном и батюшкой и которому целовали руку, стоит перед вами навытяжку, в жалком поношенном пиджаке, то думаешь не о преступлении.
— Да что, святой
отец, — вступился тут Мартемьян, — словно ты к допросу его взял! Если ты
об вере радеешь, так не
спрашивай, от какой причины в твое стадо овца бежит, потому как тебе до эвтого дела касательства нет.
— Что это, папочка? —
спросила Лена, удивленная тем, что
отец и ямщик говорят
об этой немой сцене, как о чем-то понятном для обоих.
Вопросы сыпались на голову Любови неожиданно для нее, она смутилась. Она и довольна была тем, что
отец спрашивает ее
об этом, и боялась отвечать ему, чтоб не уронить себя в его глазах. И вот, вся как-то подобравшись, точно собираясь прыгнуть через стол, она неуверенно и с дрожью в голосе сказала...
Татьяна. Ничего, спасибо. Меня
об этом
спрашивали раз двадцать в день… Я чувствовала бы себя еще лучше, если б у нас было менее шумно. Меня немножко раздражает эта беготня… все куда-то стремятся, кричат.
Отец — злится на Нила, мать — всё вздыхает… А я лежу, наблюдаю и… не вижу смысла в том, что они… все эти… называют жизнью.
Меня зовут Фернандо!
Вот всё, что я могу сказать, другое
Пусть спит в груди моей, как прах твоих
отцовВ земле сырой!.. я не скажу моих
отцов.
Я ни
отца, ни матери не знаю!..
Но полно: я прошу, не
спрашивай меня
Вторично
об таких вещах!..
Ты этим ни
отца, ни матери не дашь мне!
— Ты не любишь твоего
отца, нашего нареченного
отца, — поправилась Люда, — если бы ты знала, как его тревожит вчерашнее происшествие, твоя вывихнутая рука… Исчезновение Смелого, словом, тайна, которой ты окружила себя… И заметь, Нина,
отец так деликатен, что никогда не
спросит тебя
об этом…
— Знаю, слыхали и мы
об этом, с Кавказа едет… — с глубоким вздохом промолвил
отец Прохор. — Егор Сергеич Денисов родным племянником приходится Варваре Петровне. Довольно известны о нем… Не обессудьте, Авдотья Марковна, дозвольте
спросить, вы ведь не нашего православного стада, не церковница?
Мать не
спросила ни
об отце, ни о брате Таси.
— А Фридрих Адольфович знает
об этом? —
спросил отца Бобка, так и сияя весь от удовольствия.
— Так ты уже раньше меня
об этом думал? —
спросил отец.
Домой он вернулся поздненько, погладил белокурую голову спящего сына, грамматика, и поговорил со старшим, ритором,
об отце ректоре, о задачках, разрядах и тому подобных ученых вопросах,
спросил виновного мужика, поил ли он коней, и затем лег на белый деревянный диванчик с решетчатою спинкою, а о своем деле — ничего.
— Ничего, потому что я и не заикалась ему
об этом. Он, разумеется,
спросил бы меня, почему же ему нельзя видеться с родной матерью, а на такой вопрос может ответить только
отец.
— И почему же вы мне
об этом не написали ни слова? —
спросил Иннокентий Антипович со слезами в голосе. — Вы знаете, что я бережлив, и из моего жалованья я накопил порядочную сумму денег, которая находится в обороте у вашего
отца.
Кроме того, она так умела развлекать и занимать больную, что она не
спрашивала об отсутствующем
отце — вопрос, который всегда чисто физической болью отзывался в сердце графини.
Такие разговоры происходили каждый день с небольшими изменениями, и Александру Васильевичу приходилось даже ложью, не бывшей в его характере, успокаивать страдалицу. Себя он оправдывал совершенно подходящим к данному случаю правилом, что и ложь бывает во спасение. После описанного нами разговора Глаша постоянно
спрашивала его, написал ли он
отцу, подал ли просьбу
об отпуске и когда он поедет. Александр Васильевич отвечал на первые два вопроса утвердительно, а на третий, что ей надо еще немного поправиться.
— Да не бойтесь,
спрашивали об вас, кричали
отцу Лавру: «Не подписался ли капитан, мы его сейчас разорвем», но он сказал, что твоего благородия фамилии подписано не было, но кроме вас — все виноваты…
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было
об этом
спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новою, поперечною морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против
отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты.
— Когда уехали
отец и сестра? — разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что
спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали 7-го, и опять распространился о делах хозяйства,
спрашивая распоряжений.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь
спросил ее
об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он
спросил ее
об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.